Постепенность в принятии мер поддержки и быстрая коррекция тех из них, что не работают или недостаточны, что стало нормой с марта, ранее никогда не практиковались в российской бюрократической системе. Сейчас – как минимум на высшем уровне – признано, что принимаемые в пожарном порядке решения могут быть неоптимальными, а инфраструктура для их реализации часто выбирается по критерию простоты и скорости реализации. Попутно обкатываются новые инструменты, которым может предстоять долгая жизнь и после эпидемии.
Табах Антон Валерьевич, управляющий директор по макроэкономическому анализу и прогнозированию «Эксперт РА» |
Конец майских праздников и «единых нерабочих дней» оказался в России богатым на важные заявления по дальнейшему экономическому курсу. Предыдущие два месяца главной темой была «борьба за живучесть» – ликвидация ударов в финансовой сфере и подготовка к неизбежному, но отложенному на месяц-два падению налоговых поступлений, доходов населения и занятости.
Завершались старые проекты (например, продажа акций Сбербанка от Центробанка правительству), консервировались новые. Программы поддержки вводились, но по щедринскому принципу «надо погодить» – приоритет отдавали отсрочкам и кредитам. Живые деньги выдавали крайне скупо, а круг тех, кто имел на них право, ограничивали только самыми непосредственными пострадавшими.
Прямые бюджетные ассигнования – вне новых расходов на медицину – по максимуму за это время составили порядка 800 млрд рублей, включая дотации регионам на затыкание бюджетных дыр. Одновременно шло внимательное наблюдение за зарубежными пакетами мер поддержки экономики, с расчетом на их успех – и, соответственно, улучшение перспектив российских экспортеров.
То, что российские ассигнования на восстановление экономики в разы меньше, чем во многих развитых и некоторых развивающихся странах, вызывало массу вопросов даже у вполне лояльных граждан, особенно на фоне отчетов об огромных резервах, накопленных на черный день. Оппозиция требовала немедленно начать массированную раздачу денег. К этому же призывала часть авторов «доклада экономистов». Выражение «вертолетные деньги» вошло в лексикон даже людей, далеких от экономики и финансов.
Однако правительство держало паузу, точнее, принимало точечные меры, чтобы понять, каковы масштабы бедствия и где будут основные болевые точки. Основные шаги откладывали до смягчения карантинных мер.
Одновременно было сделано то, что власти научились делать в предыдущие кризисы – то есть стабилизировать финансовые рынки, опираясь на успехи зарубежных коллег. Ставки по облигациям федерального займа (ОФЗ) сейчас ниже, чем в довоенном конце февраля, банковская система функционирует как часы, инфляция под контролем и существенно ниже целевого уровня. Краткосрочная ликвидность в избытке, курс рубля после мартовского шока укрепился.
Ситуация на мировых рынках – особенно нефтяном – теперь куда лучше, чем три недели назад. Финансовые рынки оценивают улучшение ситуации, и цена $30 за баррель Brent хоть и не высока, но куда приятнее, чем $18, а принятие решений становится более спокойным.
С другой стороны, стало понятно, что нынешний кризис продлится дольше нескольких месяцев. Провал в доходах бюджета этого года – при нынешнем курсе и консервативных оценках цены на нефть – будет очень большой. Даже без учета ассигнований на поддержку экономики, регионов и граждан дефицит этого года в лучшем случае составит 4% ВВП, и это при сохранении оптимизированных в последние годы расходов.
Позитивный эффект от роста цены на нефть будет в значительной мере съеден укреплением рубля. Выпадающие нефтяные доходы будут покрыты из Фонда национального благосостояния, который сильно зависит от курса рубля, а ненефтяным отраслям сильный рубль тоже не полезен. Поэтому быстро тратить фонд неразумно – он потребуется и в 2021 году, а то и позже.
Россия выделяется на фоне и развитых, и развивающихся стран сверхнизким уровнем долга и крайне жесткой денежно-кредитной и бюджетной политикой на протяжении последних шести лет. Если в последние годы такой подход откровенно мешал экономическому росту, то сейчас позволяет использовать традиционные методы оживления экономики. Центробанк не только снизил ключевую ставку и залил рынок ликвидностью (в отличие от предыдущих кризисов), но и объявил о массированном смягчении денежно-кредитной политики на «выходе из ограничительных мер».
Наибольший интерес привлекло обещание Центробанка снижать ставку «большими шагами» уже в ближайшие месяцы, но еще более важная мера – это объявленная программа кредитования банков исключительно под залог ОФЗ и муниципальных облигаций уже с конца мая. Также в Центробанке неоднократно отметили, что низкий госдолг (всего 14% ВВП и 4% доля ОФЗ в балансах банков) – это тоже важный ресурс, который может быть использован.
Фактически объявлен курс на запуск ограниченного «количественного смягчения», о котором в «докладе экономистов» и СМИ писал Евсей Гурвич. Уже в ближайшие месяцы можно ожидать массированного выпуска облигаций Минфином, а возможно, и крупнейшими регионами под эту программу на 1,5–2,5 трлн рублей. Банки смогут немного заработать на этой операции, но зато бюджет сможет, не разгоняя инфляцию, получить деньги в дополнение к средствам Фонда национального благосостояния на реализацию новых социальных программ и планов поддержки бизнеса.
Беспокоиться, что это может привести к созданию очередной финансовой пирамиды, не стоит. Масштабы вряд ли будут очень большими, ставки низкие, срок длинный. Зато такой подход позволяет дешево и без последствий для инфляции покрыть дефицит этого и следующего года, не разоряя в ноль Фонд национального благосостояния, что в свое время случилось с Резервным фондом.
Снижение ставок на рынке позволит как минимум поддержать ипотечные программы, а как максимум – создать для всех отраслей, а не только для пострадавших, более комфортные условия для обслуживания долгов, а для бюджета – облегчить субсидирование льготных программ.
Когда появилось понимание, какие ресурсы доступны для поддержки населения и бизнеса, можно было переходить к объявлению новых мер. Это и сделали в президентском обращении 11 мая, когда президент одновременно объявил об окончании «нерабочих дней» и переложил решение об ограничительных мерах на регионы. Если убрать дополнительные расходы на медиков и соцработников, новый пакет поддержки малого и среднего бизнеса и граждан будет стоить от 850 млрд до 1,1 трлн рублей, в зависимости от популярности новой кредитной программы, сделанной по американским лекалам.
Новые меры частично удовлетворяют запрос на прямую раздачу слонов. Разовые выплаты будут не для всех граждан, но почти для всех детей в возрасте от 3 до 16 лет включительно по 10 тысяч рублей. На детей до трех лет расширят пособия. Также увеличат пособия для малоимущих семей с маленькими детьми.
По максимуму эти программы будут стоить 350 млрд рублей. Этот вариант выплат легкий в администрировании, замещает оппозиционные идеи прямых выплат всем из Фонда национального благосостояния и покрывает порядка 80% семей, находящихся ниже черты бедности. К тому же любую программу помощи детям крайне сложно критиковать.
Вторая важная мера была принята по следам субсидий на зарплату для наиболее пострадавших компаний и льготных кредитов на оборотный капитал. Для пострадавшего малого и среднего бизнеса и социально ориентированных НКО объявили новую кредитную программу на полгода, с апреля по октябрь, под 2% годовых, расплата еще через полгода, 85% госгарантии на кредит. Если предприятия сохранят 90% занятых, то кредит спишут полностью, если 80% занятых, то спишут половину.
К плюсам этой меры можно отнести то, что она дополняет предыдущую программу субсидий и зарплатных кредитов. То есть наиболее пострадавшие компании при сохранении персонала смогут получить по два-три МРОТ на человека, что в регионах вполне осмысленная сумма.
Под эту программу попадает порядка 7 млн рабочих мест, но не стоит ждать, что она будет выбрана намного больше чем наполовину. Многие компании явно не решат свои проблемы за полгода-год и будут вынуждены схлопываться, так что эта программа окажется не для них, а кого-то остановит контроль правоохранительных органов за целевым использованием кредитов. По максимуму эта программа будет стоить 500 млрд рублей, но в реальности, скорее всего, на прощение потратят куда меньше, около 250–300 млрд рублей.
Третья крупная мера предусматривает для этих же предприятий и НКО прощение за второй квартал всех налогов, кроме НДС (к чему давно призывала Наталья Зубаревич). Цена вопроса – около 200–250 млрд рублей. В основном это будут потери доходов в региональных бюджетах, что потребует дополнительных субсидий от федералов.
Наконец, обещанный возврат самозанятым налогов за 2019 год не слишком отяготит бюджеты – итоговые суммы расходов для государства на этот шаг получатся небольшие. Но тут интереснее запуск нового для России инструмента, аналога американского tax credit, который может быть использован и расширен в дальнейшем – в том числе для снижения неравенства.
В целом новый набор мер по поддержке экономики выглядит разумным, но недостаточным, так что можно ожидать дополнений и расширения уже в июне, на фоне очередного раунда снижения ставок Центробанком. В этом сезоне мы увидим в реальном времени сериал «Триллионы» с участием всего населения и бизнеса России.
Постепенность в принятии мер поддержки и быстрая коррекция тех из них, что не работают или недостаточны, что стало нормой с марта, ранее никогда не практиковались в российской бюрократической системе. Сейчас – как минимум на высшем уровне – признано, что принимаемые в пожарном порядке решения могут быть неоптимальными, а инфраструктура для их реализации часто выбирается по критерию простоты и скорости реализации. Попутно обкатываются новые инструменты, которым может предстоять долгая жизнь и после эпидемии.
Источник: Московский Центр Карнеги