Фактически дефолт Татфондбанка произошел еще в декабре 2016 года, когда Банк России ввел мораторий на удовлетворение требований его кредиторов. С начала 2016 года банк демонстрировал крайне слабую позицию по ликвидности — его высоколиквидные активы (средства, доступные в моменте для выплат кредиторам) в среднем не превышали 3–4,5% относительно обязательств перед клиентами. Для банка с розничным фондированием это очень низкий уровень, означающий дефицит ликвидности. Из отчетности банка следует, что в любой момент прошлого года досрочный отток 3–5% формально длинных пассивов (а именно такими являются срочные вклады населения, несмотря на то что по ГК РФ они могут быть изъяты по первому требованию вкладчика) мог привести к нарушению обязательных нормативов ликвидности.
Точно так же по ряду доступных из публичной отчетности индикаторов можно было наблюдать проблемы с капитализацией, качеством активов и политикой резервирования — соответствием сформированных резервов принятым кредитным рискам. Так, запас капитала первого уровня над нормативным минимумом в среднем мог выдержать обесценение не более 2–4% ссудного портфеля. Даже у банков с приемлемым резервированием такое давление на капитал — обычное дело при проверках со стороны регулятора или дефолтах крупных заемщиков. Банк активно пользовался возможностью не формировать фактические резервы на возможные потери за счет полученных по ссудам залогов (недоформированные таким образом резервы к концу года достигли половины размера капитала), а это означает риск сокращения собственных средств при обесценении или даже просто ненадлежащем оформлении залога. Оборачиваемость корпоративного ссудного портфеля во втором квартале 2016 года упала до уровня ниже 10% в месяц (погашения кредитов относительно всего их портфеля), что говорит об ухудшении платежеспособности заемщиков и вынужденных реструктуризациях их обязательств во избежание обесценения активов банка (сокращения капитала из-за доформирования резервов).
По согласованию с регулятором собственники банка принимали меры по поддержке его капитала, однако они носили формальный, демонстративный характер. В июле 2016 года в дополнительный капитал был влит субординированный депозит. Мера изначально сомнительная с учетом того, что наименьший запас прочности банк показывал по основному капиталу, на величину которого этот депозит никак не повлиял. Кроме того, в случае «тонущих» банков широко распространена схема докапитализации с последующим выводом активов на связанные с собственниками компании. Это позволяет бенефициарам не потерять свои средства в случае отзыва лицензии, изобразив при этом попытку самостоятельного финансового оздоровления банка. Практической пользы от такой докапитализации, конечно, нет.
Состояние ликвидности банка пытались поддержать за счет донорства со стороны других банков группы Татфондбанка и связанных с его бенефициарами организаций. Так, донорами ликвидности выступили банк «Советский», Тимер банк, которые сейчас под управлением временных администраций, Интехбанк, лицензия которого отозвана вместе с Татфондбанком, и другие. Фактически Татфондбанк находился в критической зависимости от рефинансирования этих кредитов и не имел существенного запаса свободных средств, привлеченных с рынка, которые могли бы быть незамедлительно использованы для выплат кредиторам.
По результатам обследования финансового состояния Татфондбанка временной администрацией, введенной в декабре 2016 года, Банк России пришел к решению об отзыве лицензии. Вплоть до марта 2017 года в СМИ активно обсуждалась возможная санация банка. Однако решение об отзыве лицензии выглядит совершенно экономически целесообразным. Озвученный Банком России размер дыры в балансе Татфондбанка (невозвратные, выведенные активы) приблизился к 100 млрд рублей. На санацию потребовалась бы еще большая сумма для того, чтобы не только зарезервировать невозвратные кредиты, но и обеспечить исполнение обязательств перед запаниковавшими клиентами. При этом обязательства банка перед вкладчиками — физическими лицами составили всего 77 млрд рублей к концу года, и далеко не вся эта сумма подлежала обязательному страхованию. Около трети ее приходилось на крупных VIP-вкладчиков, которые не могут рассчитывать на возмещение сверх 1,4 млн рублей. Таким образом, выплата страхового возмещения обошлась значительно дешевле, а временная администрация, очевидно, не пришла к выводу, что к 2017 году в банке остался живой бизнес, заслуживающий спасения.
Некоторые крупные кредиторы — юридические лица в конце 2016-го — начале 2017 года выражали готовность принять участие в санации Татфондбанка, конвертировав средства на своих счетах в его капитал. Теоретически, это могло бы обеспечить выживание банка с меньшими затратами для государства. Но на практике это было невозможно из-за отсутствия «якорных» кредиторов банка. Его ресурсная база в части корпоративного фондирования была хорошо диверсифицирована по кредиторам. Для нормального банка это хорошо, но для банка, переживающего дефолт, это означает, что bail-in, который мог бы обеспечить восстановление платежеспособности, потребовал бы согласия и скоординированных действий десятков компаний-кредиторов. Примера такой санации в России нет. А распыление акционерного капитала между множеством лиц после гипотетической конвертации в него обязательств едва ли поспособствовало бы нормальному ходу санации. Было бы затруднительно даже контролировать ее, не допуская дальнейшего вывода активов.
В результате без возмещения остались крупные вкладчики — физические лица, державшие на счетах в банке около 27 млрд рублей. И юридические лица с требованиями на 46 млрд рублей тоже попали в третью очередь кредиторов, которая в большинстве случаев не движется. Другие сценарии развития событий не представляются возможными.
Открытым остается вопрос, какие изменения и стрессы ждут банковский рынок Татарстана после потери одного из его основных игроков. Во втором полугодии 2016 года, когда проблемы в Татфондбанке постепенно проявлялись, существенного бегства клиентов из местных банков не наблюдалось. Однако оно, как и перераспределение ресурсов между банками Татарстана, неизбежно. Отозвав лицензию у второго по величине банка в Республике Татарстан, Банк России снова продемонстрировал, что неприкосновенных нет. Как обычно, это вызовет переток клиентских средств в федеральные банки с госучастием, ведь в условиях консолидации и продолжающейся чистки сектора только они выглядят надежными объектами инвестиций. Крупнейший локальный игрок — банк «Ак барс» должен оказаться в состоянии составить им определенную конкуренцию, благодаря своим позициям в Татарстане.
Кроме того, банк имеет приличный запас ликвидных активов, а значит, готов даже к разовым стрессам в случае паники клиентов от эффекта домино. При этом нужно заметить, что его модель фондирования принципиально отличается от Татфондбанка: в ней преобладают ресурсы корпоративных клиентов. Вкупе с невысокой чистой процентной маржей это означает, что «Ак барсу» было бы нецелесообразно собирать всех вкладчиков Татфондбанка в ущерб своей операционной эффективности (нет резона заманивать клиентов, повышая стоимость своего фондирования). Следующий по размерам местный игрок — банк «Аверс» не только имеет устоявшийся круг контрагентов (в первую очередь кредиторов), но и демонстрирует устойчиво положительные показатели эффективности деятельности. Изменения в бизнес-модели ему не нужны, стимулов для значительного расширения бизнеса нет. Это дополнительный аргумент в пользу того, что большинство лишившихся обслуживания клиентов Татфондбанка перейдет в федеральные госбанки из топ-10.
Для других банков Республики Татарстан настают нелегкие времена. Помимо перечисленных, их остается еще 13. Во-первых, им предстоит запастись ликвидностью в ущерб доходному размещению средств и приготовиться к возможной панике клиентов. Во-вторых, обострится конкуренция между ними и федеральными банками. Средств для противостояния федералам у них нет в силу разных весовых категорий. Половина банков Татарстана и так показала снижение прибыльности в 2016 году относительно 2015 года. В 2017 году тенденция может усугубиться из-за борьбы за клиентов, самый простой и действенный метод которой — повышение стоимости привлечения средств. Кроме того, после «вскрытия» Татфондбанка высоковероятны тщательные обследования активов других банков Татарстана в ходе проверок со стороны регулятора. Это может обусловить потребность в докапитализации или вовсе уход с банковского рынка Республики Татарстан нескольких мелких игроков до конца 2017 года.
