Александр Сараев, Алексей Лампси
О том, до какого предела продолжится сокращение числа банков в России, возможен ли кризис в банковском секторе и что может стать его причиной, какие банки потеряют бизнес, а какие выживут, «Б.О» рассказал управляющий директор по банковским рейтингам «Эксперт РА» Александр Сараев.
- Александр, в России к высокой концентрации капитала в банковском секторе добавляется фактор огосударствления сектора. Этот тренд сохранится в ближайшее время?
- Да. Доля государства продолжит расти, и, если сейчас она составляет около 72%, то в ближайшие пару лет, по нашим оценкам, достигнет 75%. Небольшим и средним банкам очень тяжело конкурировать с госбанками как по стоимости фондирования, так и по каналам привлечения клиентов.
Продолжающаяся зачистка сектора сильно подорвала доверие к негосударственным игрокам, поэтому корпоративные клиенты, как и граждане с депозитами более 1,4 млн рублей, предпочитают открывать расчетные счета и держать средства в госбанках. То есть, с одной стороны, доля государства растет, потому что лицензий лишаются или уходят на санацию частные игроки, а с другой - этот процесс подталкивает клиентов выбирать госбанки. Оздоровление банковского сектора считать завершенным преждевременно, поскольку с 2013 года доля убыточных банков с неэффективной бизнес-моделью выросла с 10 до 27%.
- Банкиры все чаще шутят, что в конце пути в России останется один банк. По вашим оценкам, до какого числа в итоге сократится число банков в стране?
- По итогам 2018 года в России осталось 440 банков (если не считать НКО). За год сектор сократился на 14% по количеству банков. Было отозвано 74 банковские лицензии, из них 57 - по решению Банка России, 10 - в связи с реорганизацией в форме объединения, и 7 банков добровольно сдали лицензии. Мы ожидаем, что в ближайшие три года число банков продолжит сокращаться и составит 300–350 к концу 2021 года (скорее всего, их число будет в середине этого диапазона). Загадывать дальше пока нет смысла, потому что экономические условия меняются.
- По вашему мнению, государство имитирует усилия по ограничению доли рынка госбанков или действительно в этом заинтересовано?
- Нельзя сказать, что сейчас предпринимаются какие-то действенные шаги для того, чтобы конкуренция развивалась. Взять запрет на использование в рекламе факта госучастия в банке. Это правильный шаг, но на практике большинство клиентов, даже учитывая невысокую финансовую грамотность, все-таки уже выучили четыре-пять крупнейших госбанков, которые покрывают большую часть рынка. Поэтому я не думаю, что это окажет существенное влияние на рынок и на долю госбанков.
Также в начале 2018 года появилась инициатива ФАС ввести для госбанков запрет на покупку других кредитных организаций или блокпакетов в них. Банк России поддерживал эту идею, но на практике мы увидели, что в этом году Банк ВТБ приобрел три крупных региональных игрока.
Доля госбанков неуклонно растет в последние годы, причем это связано не только с крупнейшими санациями, но и с конъюнктурой в секторе. Активы растут только у крупных банков из числа топ-30 (среди которых преобладают именно госбанки), а активы остального сектора, наоборот, сокращаются. Важно понимать, что госбанки обладают более широкими возможностями по фондированию, а также могут рассчитывать на экстраординарную поддержку в случае необходимости (в отличие от частных банков). В результате это дает им возможность расти заметно быстрее рынка, принимая повышенные риски без опасения за свое кредитное качество.
- В 2018 году наблюдался рост активности сделок M&A в банковском секторе. Продолжится ли тренд в 2019-м?
- Мы ожидаем, что сделки M&A продолжатся, потому что практически нет банкира, который не был бы готов продать свой банк, если ему предложат адекватную цену. Причем сейчас она находится в диапазоне 0,8-1,0 размера капитала. Это уже хорошая сделка. Если мы вернемся на 10–15 лет назад, когда банки продавались по четыре-пять капиталов, то сейчас таких историй просто не существует.
- То есть за клиентов уже не платят, а платят только за капитал?
- Безусловно, сейчас всех интересует, чтобы этот капитал был реальный, а не дутый. Частные игроки видят все тенденции и понимают, что через три–пять лет их позиции, скорее всего, не укрепятся, в лучшем случае они останутся на том же уровне. В таких условиях любой инвестор готов к потенциальной сделке. Госбанки и крупнейшие частные игроки тоже видят эти возможности и хотят улучшить свою долю на рынке.
Я думаю, что такие истории будут продолжаться и в основном мы увидим сделки, подобные тем, что заключал ВТБ, - покупку качественных региональных банков. Во-первых, это позволяет усилить свою компетенцию в регионе. Во-вторых, ты получаешь банк, который реально работает на рынок, а не обслуживает узкие сферы интересов какой-то финансово-промышленной группы (ФПГ). Последние как раз интереса для покупателей не представляют, так как со сменой собственников теряют весь бизнес и компетенции.
- Оставит ли нишу на рынке для региональных банков курс ЦБ на повышение доступности финансовых услуг? Ведь за счет удаленной идентификации и запуска маркетплейса уровень присутствия крупных игроков в регионах может вырасти кратно.
- Конечно, это отъест часть клиентской базы у региональных банков. Но во многом это касается продуктов, в которых ставка - определяющий фактор, например ипотеки, а в таких продуктах лидирующие позиции и так занимали крупные банки. С точки зрения потребителей, маркетплейсы, конечно, позволят получить наиболее выгодное предложение по продукту.
Если мы говорим о РКО, о корпоративном кредитовании, то здесь для клиентов очень важны именно сервисная составляющая, скорость принятия решений, уровень взаимодействия. У клиента могут возникнуть какие-то сложности в обслуживании долга. Для него всегда комфортнее, если он может к кому-то обратиться и обсудить возможные варианты решения, чем, когда его сразу «поставят» на просрочку. Поэтому в таких продуктах региональные банки смогут конкурировать с топовыми банками, опираясь на более индивидуальный подход.
- Какие бизнес-модели банков сейчас наиболее рискованные?
- Мы выделяем три рискованные бизнес-модели.
Первая - кредитные агрессоры. К ним относятся банки, которые работают фактически без капитала. Они принимают на себя высокие кредитные риски, которые не покрывают их капитал. К этой же модели относится целенаправленный вывод активов. Формально нормативы выполняются, но либо капитал дутый, либо резервы создаются недолжным образом. Это история «Траста», в некоторой степени «Югры».
Вторая - моноспециализация, когда банк очень сильно зависит от одного источника дохода, одного источника фондирования или операций одной группы клиентов. Такой банк может резко утратить свои компетенции и конкурентное преимущество: либо кто-то из крупных игроков выйдет на этот рынок, либо какие-то регулятивные новации его отрежут от рынка. Сейчас, например, появилось много банков, которые активно занимаются выдачей гарантий. Очень модное направление для тех, кто не может найти клиентов для развития своего кредитного направления. Сейчас можно выдавать гарантии при рейтинге ruB-. С 2020 года требования к рейтингу будут повышены сразу на три ступени, до ruBB-. В результате ряд банков с рейтингом ниже этого уровня будет отрезан от своего основного бизнеса.
Третья рискованная бизнес-модель - это отсутствие традиционного банковского бизнеса. Банки, которые относятся к данной бизнес-модели, характеризуются низкой операционной эффективностью, избыточными достаточностью капитала и ликвидностью. Кредитное направление у них либо сжалось до минимальных объемов, либо в принципе отсутствует, значительная часть активов представлена межбанковским кредитованием или депозитами в Банке России.
Таких банков достаточно много. Сначала они рассчитывали на то, что после кризиса 2014-2015 годов уйдут от риска и перестанут кредитовать, подождут, пока ситуация выровняется для того, чтобы вернуться. Но экономика по-прежнему в стагнации, и найти качественных клиентов очень сложно. Получается, что такие банки взяли паузу и выйти из нее не могут. Целесообразным такое поведение может быть только в том случае, если банк работает в интересах какой-то ФПГ и выполняет расчетную функцию. Если он работает сам по себе, то достаточно быстро становится убыточным, и повышается риск вовлеченности его в проведение сомнительных операций, а акционеры теряют к нему интерес
- А кто выживет?
- Останутся госбанки, крупнейшие частные игроки, дочки иностранных банков. Также положение на рынке сохранят банки с диверсифицированной моделью, консервативным риск-менеджментом и стабильными позициями в ключевых регионах присутствия. Банки, которые уверенно чувствуют себя в своем регионе и бренд которых известен. Зачастую они являются вторым банком для большинства жителей региона после Сбербанка. Выживут те, кто успел наладить у себя высокое качество управления, кто не завязан на обслуживание одного собственника, а работает на рыночных принципах.
В целом, все банки сейчас работают на диверсификацию, прежде всего потому, что понимают: в период кризисов отдельные направления бизнеса существенно проседают. Может просесть ипотека, могут просесть корпораты. Если ты сильно сконцентрирован на каком-то из этих направлений, то твои доходы гораздо более волатильны в период спадов. Во многом поэтому сделка Совкомбанка и РосЕвроБанка считается знаковым и успешным примером M&A. Совкомбанк традиционно силен в рознице, а РосЕвроБанк -в корпоративном секторе. При объединении получается надежный банк с диверсифицированным портфелем. Мы ожидаем, что аналогичные сделки продолжатся, потому что сейчас банки прилагают большие усилия для того, чтобы обезопасить себя от возможных экономических спадов.
- ЦБ два раза за 2018 год ужесточал требования к резервированию по кредитам. Оправданы ли его опасения очередного кредитного пузыря?
- Это абсолютно адекватные решения. Сейчас многие банки бросились в потребительское кредитование, в ипотеку. Ипотекой занимаются даже те, кто до этого ею никогда не занимался. Причина в том, что это два единственных сектора банковского рынка, которые активно росли в прошедший год. Корпоративное кредитование растет значительно слабее (и в основном за счет крупных банков), кредитование МСБ увеличивается очень медленно, а ипотека и потребкредитование росли в прошлом году двузначными темпами. При этом, если мы посмотрим на нашу экономику, на доходы населения, то они в лучшем случае стагнируют. Предпосылок для их роста в 2019 году нет. Скорее всего, учитывая инфляционные ожидания из-за повышения НДС, рост ВВП будет близким к погрешности и реальные доходы населения упадут. При этом долговая нагрузка на население возрастает.
Желание банков заработать хоть на каком-то рынке понятно, но в результате отдельные игроки существенно ослабили свой риск-комплаенс. Как результат потенциально может возникнуть большой просроченный портфель.
Мы видели очень опасные тенденции в прошедшем году. Люди понимают, что ипотека находится на минимальных отметках - как по стоимости жилья, так и по ставкам. И появились случаи, когда для первоначального взноса по ипотеке используют потребительские кредиты. К чему это приведет, сказать сейчас сложно, но очевидно, что ряд тех кредитов, которые выдавались в 2018 году, выйдут на просрочку. При этом их доля будет выше тех уровней, которые были в предыдущие годы.
ЦБ пытается эту ситуацию немножко «охладить». Если продолжать такими темпами, мы можем получить кризис, который ударит не только по населению (это социальная история), но и по банковскому сектору.
- Однако сами банкиры регулярно заявляют, что «наелись риска», и смотрят прежде всего на качество портфелей. Это адекватная самооценка?
- В 2014-2015 годах все насытились рисками корпоративного сектора и малого и среднего бизнеса. В сегменте физлиц ситуация была более предсказуемой. Сейчас возникает риск именно на этом направлении. Все живут в понимании того, что ипотека - это низкорисковый продукт для банка. Если смотреть на данные по просроченной задолженности, то, действительно, там очень низкие значения. Но при этом важно понимать, что, когда заемщик не может оплачивать ипотечный кредит, банк, как правило, старается идти ему навстречу, особенно в условиях, когда цены на недвижимость снижаются. Банк предлагает реструктуризацию или продление кредита. Формально такой кредит не отражается как просроченный, и получается, что официальные данные не показывают реального уровня проблем в этом секторе.
- В 2018 году Агентство «Эксперт РА» заявляло, что розничный бум в банковском секторе может смениться кризисом. Эти прогнозы в силе? Что может послужить триггером для этого кризиса?
- Действия Банка России, о которых мы говорили выше, были очень своевременными, и пик опасений пройден. Кредитование идет более сдержанно.
Причинами кризиса могут стать несколько факторов.
Во-первых, санкции. Речь даже не о рисках банков, которые работают с валютой. Может случиться существенная девальвация рубля, что опять вызовет разгон инфляции и резкое падение реальных доходов населения.
Во-вторых, ухудшение общей экономической ситуации. Это наиболее существенный риск. Все то же падение доходов, падение потребительской активности, новые дефолты в корпоративном секторе, закрытие предприятий, рост безработицы - все это может привести к росту неплатежей по кредитам, что поставит под удар банки с большими ипотечными портфелями и большими портфелями необеспеченных потребительских кредитов.
Источник: Банковское обозрение